«Как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, – так они да будут в Нас едино» (Ин. 17, 21)
Почему среди нас нет единства? Наверное, эта тема будет постоянно обращать на себя внимание. Казалось бы, есть православные храмы, в которых совершаются Таинства, есть приходские общины, объединяющие активных прихожан. И здесь должна царить атмосфера христианской любви и взаимопонимания, уважение, готовность выслушать и помочь, терпеливое и доброжелательное отношение ко всем, а тем более к новичкам. Это ведь не абстрактный идеал, а конкретная заповедь Господа Иисуса Христа: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою». (Ин. 13, 34-35).
Безусловно, такие общины есть. Но если уж совсем честно, так ли их много, как хотелось бы? Откуда же тогда берутся эти разговоры про злобных старушек в храмах, про церковные поборы, про грубость и бестактность церковнослужителей, про вечную занятость батюшек, которые не хотят или не могут даже просто выслушать, посочувствовать, утешить? Оскудение любви, да даже и элементарного уважения, в жизни современного общества очень хорошо заметны. А какая религия больше всего говорит о любви? Правильно, христианство. Спроси любого на улице, какими должны быть христиане, и услышишь: «Всех любить, всё прощать, если ударят по правой щеке – подставить левую». И устав от озлобленности мира сего, идут люди в храм, ожидая, что там их должны или даже обязаны понять, утешить, помочь…
Ожидания, ожидания…
И вот переступил человек порог храма. А дальше нередко ведь бывает и так, как в одной песне «Про очень церковных людей»:
«Напротив царских врат не стойте,
Женщина, главу покройте,
Креститься как – не знаете,
Вы что там – мух гоняете?
И как поклоны вы кладете?
Сейчас икону разобьете…
Не то что Господа прославить,
Свечу не можете поставить».
Многие уже на этом этапе развернутся и уйдут. Но допустим, сумел человек преодолеть это первое искушение или встретили его все же ласково, остался, стал более-менее регулярно посещать богослужения, может даже начал участвовать в Таинствах, читать какую-то духовную литературу, включаться в общение с прихожанами. Многие из таких новоначальных (как и я в свое время) почему-то были уверены, что уж в церкви-то непременно все люди должны излучать любовь и понимание, и очень удивлялись, когда происходили какие-то конфликты среди прихожан, тем паче среди причта или клира. Это ж просто рушились все представления о церкви как уголке, где можно спрятаться от злобы мира. Вплоть до глубокого уныния и разочарования. Только спустя годы приходит понимание того, что Церковь, как сказал преподобный Ефрем Сирин, – это «не собрание святых, а толпа кающихся грешников».
Не побоюсь сказать, что практически все поначалу приходят в Церковь, имея определенные ожидания в отношении того, как окружающие должны к ним относиться. Именно окружающие, а не они сами, и именно должны. А многие годами посещают церковь, так и не преодолев этот этап, в уверенности, что они должны смирять, но не смиряться. Протоиерей Дмитрий Смирнов как-то сказал: «Христианство – это не про то, какими должны быть окружающие тебя люди. Христианство – это про то, каким должен быть ты, независимо от того, какие люди тебя окружают». Прекрасная иллюстрация для тех, кто чего-то ждет от других.
Откуда же берутся ожидания? От нашего эгоизма и привычных нам отношений в мире, основанных на наших правах. Преподобный Паисий Святогорец наставлял: «Иметь право» – это мирская логика. Чем больше в человеке мирского, тем больше «прав» он имеет». С чем пришли из мира, с тем и живем на приходе, забывая, что здесь, в Церкви, духовное измерение реальности и иные законы, которые ведут к объединению в Духе и истине.
В своем замечательном труде «Христианства нет без Церкви» архиепископ Иларион (Троицкий) так говорит об этом: «Христос Сам нередко говорил, что Царство Его – не от мира (Ин. 18, 36), т.е. характер его не мирской, оно не подобно царствам политическим, земным. Общество, созданное на человеческом праве, никогда не сможет слить людей воедино. Единение разрушается себялюбием, эгоизмом, а право не уничтожает эгоизма; напротив, только утверждает его, охраняя от покушений со стороны эгоизма других людей. Христос создает Церковь не для охранения человеческого себялюбия, а для полного его уничтожения. В основу церковного единения положены не охраняющие личный эгоизм правовые начала, а любовь, противоположная эгоизму».
Что нас объединяет
Христианство – это общая жизнь, «в которой отдельные личности настолько объединяются между собой, что их единение можно уподобить единству Лиц Святой Троицы», как пишет священномученик Иларион (Троицкий). И далее он отмечает, что заповедь любви, данная Христом, и есть то новое основание церковного единения, которая и создает не механическое внешнее объединение временно раздробленных личностей, а единение органическое. Однако одной этой заповеди совершенно недостаточно, сама собой она ничего создать не может, если у человека нет сил для ее осуществления.
И действительно, в искаженной грехом человеческой природе таких сил нет. Думаю, каждый это подтвердит на собственном примере. «Разум признаёт, что заповедь любви хороша, но человек постоянно встречает в самом себе иной закон, противоречащий «закону ума» и пленяющий его «закону греховному», – так пишет об этом архиепископ Иларион (Троицкий), и продолжает: «чтобы быть хорошим человеком, вовсе недостаточно лишь различать, что хорошо и что плохо». В православной среде люди прекрасно понимают, что грех – это зло. И все равно грешат. Почему так происходит? Потому что одно дело – знать заповеди, другое дело – по ним жить. Как грехи и страсти одолевают наш разум и часто его побеждают мы знаем не понаслышке.
Но с приходом Господа нашего Иисуса Христа человечеству даны новые силы, поэтому церковное единение, основанное на любви, становится для нас возможным. В Таинстве Причащения люди соединяются с Богом, тем самым объединяясь друг с другом. По мысли апостола Павла, если мы все приобщаемся от одного хлеба, то все составляем одно Тело, ибо Христос не может быть разделяем. Поэтому Церковь и называется Телом Христовым, а мы – отдельные члены. Единение со Христом в Таинстве Евхаристии и есть тот источник духовной жизни, а следовательно и сил для борьбы со страстями и грехами, который позволяет нам исполнить заповедь о любви и объединяет людей друг с другом в Церкви.
Говоря о единении людей в Церкви, апостол Павел всегда говорит о Духе Святом как источнике этого единения, подразумевается не только единомыслие, но и единый Дух Божий. Святитель Иоанн Златоуст выразил это так: «Что такое единение Духа? Как в теле дух всё объемлет и сообщает какое-то единство разнообразию, происходящему от различия членов телесных, так и здесь. Но дух дан ещё и для того, чтобы объединять людей, неодинаковых между собою по происхождению и по образу мыслей». Или еще конкретнее: «Этими словами («един Дух») он (апостол) хотел побудить к взаимному согласию, как бы так говоря: так как вы получили одного Духа и пили из одного источника, то между вами не должно быть раздоров».
Именно так: «Не должно быть раздоров». А что мы видим в реальности? Сейчас многие стремятся к частому причащению, годами причащаются чуть ли не еженедельно, но как пребывали в раздражительном состоянии, недовольстве всеми и вся, в раздорах с ближними и т.п. состояниях – так в них и остаются. В чем же дело? Десятилетиями живем церковной жизнью, участвуем в Таинствах, но не любим не то что врагов (хотя и это тоже заповедал Христос), но вообще почти никого не любим. Выходит, причащаемся, а единения со Христом и друг с другом не происходит. Оставим в стороне случаи, когда человек причащается явно недостойно, в осуждение. Большинство из нас все-таки искренне стремятся к Богу, готовясь к этому великому Таинству. А может дело в том, что у нас неверные представления, во-первых, о покаянии, а во-вторых, о том, что есть христианская любовь? Не претендуя на истину в последней инстанции, я все-таки попытаюсь поразмышлять на это тему.
Деятельное покаяние и деятельная любовь
И об истинном покаянии, и о христианской любви уже так много сказано, что нет нужды повторяться и пересказывать общеизвестные истины. Но мне бы хотелось обратить внимание вот на что. Говоря о покаянии и о любви, многие из нас уверены, что речь идет о чувствах. Например, в книге «Учение Оптинских старцев» покаяние описывается такими словами: это восчувствование своих грехов, сожаление и раскаяние. Конечно, говорится и о деятельной его стороне, связанной с оставлением греховного действия. Но чтобы оставить грех, надо его возненавидеть. Опять чувство.
Если сердце не ощущает греховности содеянного, трудно встать на путь истинного покаяния. Чтобы восчувствовать свои грехи, преподобный Макарий предлагает «постараться», т.е. предпринять некоторые усилия, чтобы преодолеть неразвитость и огрубелость сердца и почувствовать себя грешником или грешницей по-настоящему. Это уже вроде бы действия, но опять связанные с чувствами. В той же книге находим слова преподобного Иосифа: «каждый день и каждый час клади начало ко исправлению, и Бог милости, человеколюбия и щедрот подаст и нам руку Своей помощи, как Петру, святому апостолу, утопающему в волнах морских». Но автор «Учения Оптинских старцев» пишет, что этим началом является восчувствование собственных грехов и приобретаемое через то смирение. И опять упираемся в чувства.
А если этих чувств нет? Умом понимаю, что творю грех, но все равно его творю, восклицая вместе с апостолом Павлом: «Не то доброе творю, что хочу, но то злое, что ненавижу». Каждый день раздражаюсь, а может и гневаюсь, обвиняю других, обижаю и обижаюсь, сплетничаю, нервничаю и т.п., и в повседневном круговороте нескончаемых дел даже не успеваю осознать, что этим самым умножаю зло, а значит и никакого особого раскаяния не испытываю. Знакомая ситуация, правда? Разве я не понимаю, что все это грех? Еще как понимаю. А сердце молчит. Нет, иногда, конечно, бывают «прорывы», так что даже слезами заливаешься от ощущения собственной греховности. Но надолго таких чувств не хватает. Буквально через день-два уже снова все встало на круги своя – и снова суета, снова срыв. Что же получается – замкнутый круг?
А если пойти по другому пути? Оставить в стороне чувства и просто довериться Богу и его заповедям, как маленькие дети доверяют своим родителям, при этом каждый раз обращаясь к Нему за помощью. Раз я не могу оставить грех (а это является непременным условием истинного покаяния), потому что нет еще такой ненависти к нему, значит оставлю этот грех хотя бы потому, что Господь так повелел Своей заповедью. И если вдруг случится так, что всё вокруг будет снова вынуждать меня к этому греху, не допущу его в действиях, а мысленно буду тут же взывать ко Господу, прося Его помощи. Это и будет деятельное покаяние.
Вот здесь-то и обнаружится степень искренности нашей веры и, наверное, станет понятно, почему нет искреннего покаяния. Потому что и веры глубокой тоже нет, есть большей частью умственный багаж неких знаний о вере. И памяти о Боге тоже нет, ведь если бы мы каждую минуту представляли себя пред Всевидящим Богом, то вряд ли смогли бы грешить с такой легкостью. Удивительно, что обо всем этом неоднократно сказано у святых отцов, но пока сердцем не откроешь (по мысли святителя Феофана Затворника), все это так и останется лежать мертвым грузом, никак не отражаясь на наших действиях и поступках.
А что же христианская любовь? Казалось бы, Господь прямо говорит, чего Он от нас хочет, но почему-то мы уверены, что речь опять идет о чувствах. Не так давно на телеканале «Союз» была передача «Беседы с батюшкой», где гость студии иеромонах Андроник (Пантак) рассказывал о деятельной христианской любви. Позволю себе привести здесь ход его мыслей, многие из которых явились для меня настоящим открытием.
В Евангелии везде, где Господь говорит о любви, Он просит именно дел любви. Даже когда Он говорит: «Любите врагов ваших», Он не призывает почувствовать к ним любовь в ее душевном понимании, но: «Благословляйте проклинающих, благотворите ненавидящим и молитесь за обижающих». И в этом великая милость Божия, потому что нет необходимости заставлять себя что-то чувствовать. Слова преподобного Амвросия Оптинского развивают эту мысль так: «Если ты хочешь иметь любовь, а любовь выше всего, научись делать дела любви хотя бы без чувства любви, и тогда Господь увидит твое усердие и постепенно вложит в твое сердце любовь».
Интересна в этом контексте евангельская притча о милосердном самарянине. Как он исполнил заповедь Божию о любви? Он омыл раны человеку, израненному разбойниками, посадил его на своего осла, отвез в гостиницу и там принял на себя заботы о нем. А наутро, отъезжая, оставил хозяину гостиницы деньги, прося: «Позаботься о нем; и если потратишь больше, на обратном пути я отдам тебе». То есть самарянин сделал все, что мог и отправился дальше по своим делам, но нигде не говорится, что он прикипел сердцем к этому израненному человеку.
Наши чувства, исходящие из нашего греховного естества, слишком непостоянны, слишком изменчивы, чтобы опираться на них. Иногда они помогают что-то делать, а иногда мешают. Поэтому понятно, почему Господь просит нас в Евангелии любить по-другому, просит дел независимо от чувств. Но есть и другая причина.
Вспомним известную заповедь: «Возлюби Господа Бога твоего и ближнего твоего, как самого себя». Любовь к Богу стоит на первом месте. Но при этом апостол Иоанн Богослов говорит: «…не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?» (1Ин. 4, 20). Выходит, полюбить Бога можно, только начав с любви к ближнему. Любовь к Богу сама по себе не возникает, это особый дар, который Господь взращивает в нас. А для этого Он должен получить право войти в нашу жизнь и начать в ней что-то менять. Как мы можем дать Ему такое право? Господь говорит: «Кто соблюдает Мои заповеди, Тот любит Меня, и Я приду к нему с Отцом и обитель у него сотворим» (Ин. 14:23). И если мы обращаем свое внимание на дела любви к ближнему, мы даем возможность Христу войти в нашу жизнь. А не будет ли исполнение дел любви без внутреннего чувства лицемерием? Нет. Ведь если нам важно, что о нас подумает, прежде всего, Господь в каждой конкретной ситуации, тогда это будет исполнение евангельской заповеди и следование за Христом.
Развивая эту мысль дальше, добавлю от себя следующее. То есть получается, что всякий раз, когда мы оказываем доброе дело окружающим нас людям потому, что так заповедал Господь, мы делаемся способными принять от Господа через Таинство Евхаристии благодать Духа Святого, необходимую нам в борьбе с собственными страстями и грехами. Наполняясь благодатью и укрепляясь благодаря ей в добродетелях, мы становимся едиными по Духу, Который и соединяет всех в одно Тело тем, что вливает в сердце любовь, так несвойственную нам в нашем обычном состоянии, помраченном грехом.
источник
